О НАС ПИШУТ

Ролан Боннин приехал работать в Новосибирский областной театр кукол год назад. Культура Франции, Белоруссии и крупнейших российских городов стала неотъемлемой частью его жизни, а профессия театрального режиссёра – проводником в мир  фантастики и возможностью «научить» любви к жизни.

      Театральная магия

– Вы учились не только на режиссёра театра кукол, но и на режиссёра драмы, так почему же именно куклы?

– Бывает, что судьба как будто выбирает путь за нас. Я начинал как режиссёр драматического театра, но позже куклы вышли на первый план. Театр кукол я полюбил за небытовые театральные решения. Здесь есть возможности, которые недоступны в драме. Например, образность персонажей – в драме она ограничена фактурой актёра. Ещё я очень люблю сказки. Это другая форма рассказа, не похожая на пьесу, и в ней присутствуют магия и мечта.

– И сколько лет Вы работаете с куклами?

– С 2006 года. Первый спектакль я сделал в 2013 году, и сегодня их уже около 10.

– А чем становится кукла для артиста и режиссёра? Вряд ли она остаётся просто предметом работы. Вот для Вас кукла – это что?

– Вообще… это какая-то маска. Особенность работы с куклой состоит в том, что мы не играем себя, мы всю свою роль передаём кукле. Это даёт возможность взрослому артисту сыграть маленького мальчика или девочку и даже собаку или дракона.

Кукла – это наш «ключ» стать кем угодно.

Мы создаём кукол как маленьких детей: мы придумываем их внешний вид, определяем, как они должны шевелиться. И здесь получаем некую радость: видим, как в кукле рождается персонаж, характер, жизнь. В этом есть что-то прелестное и тёплое. Думаю, что такое можно пережить только в работе с куклами. Они все любимые, и выбрать одну куклу невозможно. Как нельзя выбрать любимого между своими детьми.

    Детские сказки о вечном

 – А какие задачи перед детьми, которые становятся Вашими зрителями, Вы хотели бы решать?

– В первую очередь я бы хотел прививать детям любовь к культуре, к книгам, учить детей сочувствию. Любовь к прекрасному – это одна из задач театра. Воспитанием ребёнка должны заниматься семья и школа, но мы можем развить вкус, любовь к искусству, к прекрасным формам. Мы можем научить детей видеть мир красивым.

– Сейчас много говорят о проблемах в детских коллективах: это агрессия, конкуренция, даже жестокость. Театр кукол может как-то обращать внимание на них?

– Конкуренция была всегда. Мы можем попытаться дать какой-то ключ, чтобы дети понимали правила «игры» в жизнь, но отменить конкуренцию мы не сможем. Хочется сразу сказать, что кукольный театр не будет спасать мир, не нужно отдавать театру такую ответственность. Мы не сможем перевоспитать общество, но сможем затронуть близкие людям темы. Театр кукол для многих остаётся местом, где живут старые добрые сказки, но иногда  ему не хватает современной истории и смысла. Истории, которую дети могут интерпретировать лично для себя.

– У Вас для Новосибирского театра кукол уже есть такие спектакли?

– Да. «Собака-пёс» – это как раз история нашего века. Надеюсь, в ближайший год у нас будет не одна такая история, близкая к современной жизни детей. В обществе есть какой-то ужасный штамп, что современная драматургия – это нечто непонятное, в отличие от классической, но это не так. Есть очень много хороших историй, которые соответствуют сегодняшнему дню, и детям интересно их смотреть.

– И какими должны быть эти  истории?

– Например, дети и молодёжь любят Гарри Поттера, Толкина, Марка Твена. Они любят фантастику, комиксы, но все эти вещи остаются вне театра кукол. И зря. Литература ведь очень богата, в ней есть книги для каждого возраста, и мне кажется, что мы пропускаем интересные для детской аудитории материалы. У детей ведь ещё наблюдается снобизм: когда тебе 10 лет, ты хочешь смотреть что-то взрослое. Детям нравятся фильмы про полицейских, про войну, а смотреть что-то для маленьких, для своего возраста – это же, как они говорят, «тьфу»! И просто пропустить этот факт – тоже грех.

– Сегодня дети взрослеют стремительно, они окружены гаджетами, 3D-фильмами. Как кукольному театру не потерять интерес маленького зрителя, который существует в ярком, современном пространстве?

– К сожалению, современные технологии применяются в детском театре не так активно, как могли бы. Когда мне, например, говорят о России, я думаю о Гагарине, о космосе. Мне жаль, что в России сейчас не думают о технологиях, о прогрессе. Ведь это одна из стран, где было и есть много великих учёных, гениальных умов. Представьте, что дети, которые рождаются сейчас, будут жить 120 или 130 лет. Им придётся учиться несколько раз – осваивать одну профессию, через 20 лет – совершенно новую. И как это воспринимать – вот важный вопрос. Мне кажется, что мы остаёмся в стороне от потока жизни. Да, сказки всегда прекрасны, но не менее интересно делать истории о современных проблемах. Например, во время пандемии возник вызов дистанционного обучения: кому-то это нравилось, кому-то – нет. Может, это какой-то временный опыт, а может – норма в будущем. Куда мы идём? Понять это невозможно, но об этом стоит пофантазировать и поразмыслить.

– Искусство в наши дни вообще переживает немало сложностей. Во всём мире спорят о корректных темах в творчестве, и многие авторы «переписывают» произведения, чтобы они не задевали чьих-то чувств. Как быть с актуальными проблемами общества, которые нужно поднимать в спектаклях, но которые могут обидеть зрителя?

– Обижаться можно по любому поводу. В США, например, много кто возмущается относительно разных вещей, и из-за этого отменяют или переписывают произведения, которые создавались безобидными, но в определенном контексте могут показаться некорректными. Мы живём в такое время, когда обижаются на многое, хотя намерений обидеть – вовсе нет. Хочется такого мира, когда искусство будет восприниматься без напряжения – спокойно и расслабленно.

– Театр кукол, поднимая какую-то тему, тоже не может идти на риск? Или, наоборот, место для риска есть всегда?

– Есть. У меня был спектакль «Уличный кот по имени Боб». Я показал персонажей, которые оказались на улице, но старались вернуться к нормальной жизни. И герои, бродяга и уличный кот, в этом друг другу помогали. На своём пути они сталкивались с несправедливостью, с доносом, их штрафовали, арестовывали. Но эта история никого не возмутила, людей она тронула. Думаю, когда есть хорошие интересные сюжеты, через них можно говорить о многих проблемах. У каждого из нас есть своя болезненная тема.

– Значит, и в душе режиссёра кукольного театра что-то тоже откликается болезненно?

– Будущее театра и детей. Все мы хотим для детей мира. Мы хотим, чтобы каждый ребёнок вырос хорошим человеком, и это тоже благородное предназначение каждого режиссёра. Ещё известный басенник Лафонтен говорил: «Я использую животных, чтобы учить людей». Куклы – это тоже способ что-то донести людям и помочь им.

Сюзанна Закарян

Фото: Виктор Дмитриев

В Новосибирском театре кукол проложили мост между страной Оз и Изумрудным городом.

Во всём творческом всеоружии ждёт своего зрителя спектакль «Волшебник Изумрудного города», поставленный режиссёром из Ставрополья Григорием Гольдманом — на днях состоялась сдача, тепло принятая зрителем, которые соскучились по любимому театру. Показ спектакля прошёл с соблюдением всех норм безопасности.

Спойлер для тех, у кого «Волшебник Изумрудного города» ассоциируется со старой доброй сказкой Александра Волкова, проиллюстрированной художником Леонидом Владимирским, — это совсем другая история. Дело в том, что Григорий Гольдман взял оригинальный сценарий украинского писателя Игоря Талалаевского, написанный по мотивам повести-оригинала Фрэнка Баума «Волшебник из страны Оз». И отказался от главных актёров театра — кукол, заменив их 1,5-часовым живым планом, во время которого артисты кукольного жанра существовали на сцене в качестве драматических. В общем, самый настоящий эксперимент.

За основу главной линии героев взята «мушкетёрская» схема, где «один за всех и все за одного», а психологические типажи Страшилы (Владимир Вайман), Железного Дровосека (Павел Высоких) и Льва (Андрей Меновщиков) были поделены на Портоса, Атоса и Арамиса. Девочке Элли из Канзаса (Александра Гребенькова) досталась роль знаменитого гасконца, а собачка Тотошка была вымарана автором из сценария, как лишний элемент. Зато в сказке появился иллюзионист Гудини (Александр Николаев), который, собственно, и «дирижирует» всем сюжетом, вынимая из своего виртуального цилиндра героев и помещая их в волшебную реальность. Как рассказал Григорий Гольдман, вся сказка — это сон девочки Элли, которая не хочет взрослеть, поэтому активно играет на родительской ферме в кукольный театр. Ход, несомненно, интересный, но для малышей-зрителей несколько тяжеловесен. Если у Александра Волкова схема «помещения» Элли в сказочную реальность была достаточно проста — ураган — полёт в домике — волшебная страна, то в дуэте Гольдман — Талалаевский всё сложно. Девочка Элли как бы плод фантазии Гудини, как бы живёт на ферме, как бы засыпает и как бы видит сон, в котором как бы путешествует по стране Оз. Вряд ли малыши будут способны понять все эти многоходовки и сюжетные «матрёшки». Но взрослые, безусловно, по достоинству оценят хитросплетения режиссёрской мысли.

Художником-сценографом спектакля выступил Владимир Авдеев, который поместил всё волшебное пространство в сценический чемодан Гудини, где хранится ферма в Канзасе, замок Гудвина и прочие сказочные пространства. Отдельным ярким акцентом в спектакле стала работа художника по костюмам Ирины Алексеевой, которая талантливо совместила в образах героев американское кантри и сказочный модерн.

Наталия ДМИТРИЕВА | Фото Виктора ДМИТРИЕВА